«Мысли, внедренные в сознание людей, это пули разящие насмерть… Гораздо больше можно выиграть обольщением и обманом, чем принуждением». (Из статьи «Конгрешнл рекорд», официального органа конгресса США времен холодной войны).

В своем выступлении «Национальная безопасность в следующем поколении» в марте 2001 года председатель Национального Совета по Разведке (National Intelligence Council) Дж. Гэннон (Gannon) сформулировал основные задачи, стоящие перед США, для обеспечения безопасности страны. Он подчеркнул, что в мире с высокой степенью интеграции всех процессов для предотвращения возникновения возможных рисков потребуется высокая степень взаимодействия гражданских правительственных и неправительственных организаций, военных структур и масс-медиа, а также вовлечение в этот процесс правительств иностранных государств. 

Масс-медиа или средства массовой информации (СМИ) не случайно выделены в этом перечислении. «Брошенное слово означает больше, чем сброшенная бомба», – эти слова американский разведчик Л. Фараго, произнес еще 40 лет назад. С тех пор средства распространения информации сделали огромный шаг вперед, и теперь слова, которые СМИ «бросают» в эфир, могут сравниться уже с применением оружия массового поражения, распространение которого не ограничено международными соглашениями, а, более того, всячески поощряется и декларируется. В настоящее время использование информации, как действенного средства борьбы, стало неотъемлимой составляющей при проведении мероприятий, направленных на поддержание жизнедеятельности любого общественно-политического образования. 

Мартин Либики (Libicki) в своей монографии «Что такое информационная война» выделяет 7 форм ИВ: 

- борьба с пунктами управления и связи противника; 

- борьба за получение информации о собственных силах и силах противника в режиме реального времени, для получения решающего превосходства над противником; 

- радио-электронная борьба (РЭБ); 

- психологическая война; 

- «хакер» война (борьба против компьютерных систем противника); 

- блокирование или направление экономической информации в необходимое русло для получения экономического доминирования; 

- кибервойна. 

В свою очередь по степени интенсивности, формам и характеру воздействия на информационное пространство (ИП) в современных конфликтах можно выделить 3 следующих этапа: 

1. Применение «мягких» методов воздействия (характеризуется отсутствием ярко выраженного физического противоборства); 2. Непосредственный политический/военный конфликт; 

3. Период мирных переговоров и урегулирования конфликта. 

Данные этапы в свою очередь могут подразделяться на подэтапы. 

Американский аналитик Р. Боудиш (Bowdish) выделяет также 3 этапа, но подразделяет их следующим образом: 

1. Состояние мира; 

2. Состояние конфликта; 

3. Состояние войны. 

В любом случае единственные формы ИВ, которые будут присутствовать на протяжении всех этапов, это: психологическая война и блокирование или направление экономической информации в необходимое русло для получения экономического доминирования. 

На сегодня эти формы являются основными манипулятивными составляющими ИО, и признание их, как формы военных действий стирает границы между понятиями «комбатант» и «некомбатант». Ярким примером этому может служить Китай, где термин «народная война» приобрел совершенно новое значение в свете современной китайской военной реформы. Так, руководство страны заявило о развертывании телекоммуникационной системы двойного назначения (предусматривается ее использование, как в гражданских, так и военных целях), основной персонал которой будет состоять из резервистов, и которая, как считают, станет ключевым элементом в объединении и координации гражданских и военных усилий. Также можно привести в пример и США, где в официальном документе «Единая перспектива – 2020» появляется термин «национальная война». 

Скальпель для психики 

Документ КНШ JP 3-53 «Доктрина проведения психологических операций» прямо указывает, что психологические операции (далее – ПсО) являются жизненно важной составляющей в политической, военной, экономической и информационной деятельности США. В нем ПсО определяются, как мероприятия по распространению специально подготовленной информации с целью оказания воздействия на эмоциональное состояние, мотивацию и аргументацию действий, принимаемые решения и поведение отдельных руководителей, организаций, социальных или национальных групп и отдельных личностей в благоприятном для США и их союзников направлении. Они могут быть стратегическими, оперативными и тактическими по своим масштабам. 

На стратегическом уровне психологические операции могут проводиться в форме пропаганды определенных политических или дипломатических позиций, официальных заявлений либо сообщений руководителей государства. 

На оперативном и тактическом предполагается использование печатных и электронных СМИ и пропаганды для создания необходимого психологического климата (нагнетание страха, разжигание разногласий, побуждение к саботажу и капитуляции и т.п.). 

По мнению российских аналитиков, одной из важнейших задач на подготовительном этапе информационного противоборства становится использование возможностей СМИ для введения потенциального противника в заблуждение, дискредитации его военно-политического руководства и конкретных лидеров. А также для проведения мероприятий по ограничению информационно-пропагандистской деятельности противника вплоть до организации частичной или полной информационной блокады. Китайские военные аналитики к этим задачам добавляют «создание постоянного психологического давления на противостоящую сторону», что, по их мнению, должно снижать эффективность управления и парализовать ответные действия. 

Как видно, определения представителей различных военно-научных школ имеют много общего. 

Уже упоминавшийся М. Либики предлагает деление психологической войны на такие сегменты, как: 

- операции против национального самосознания; 

- операции против руководства противостоящей стороны; 

- операции против войск противника; 

- культурные конфликты. 

Давая оценку данным сегментам, он замечает, что сторона желающая манипулировать другой стороной через масс-медиа, должна прежде всего выделить целевые аудитории в населении противостоящей стороны: 

часть населения предрасположенную верить во все сказанное; 

часть – предрасположенную не доверять ничему; 

часть – предрасположенную верить в противоположное сказанному; 

часть, не придающую никакого значения сказанному («плывущими на своей волне»). 

Другой американский аналитик Л.-В. Кокс (Cox) предлагает такое деление целевых аудиторий: 

- национальные лидеры; 

- региональные лидеры; 

- остальное население; 

 (указанные категории могут делиться на подкатегории). 

Данные разделения указывают на краеугольный камень применения любого оружия вообще и психологического в частности – его эффективность. С. Мец (Metz) в своем исследовании, посвященном эволюции современных конфликтов, пишет: «Последствия применения психологического оружия сейчас нельзя предсказать с такой же точностью, как применение высокоточного оружия». И предлагает прежде всего «развивать более высокую психологическую точность, включая полное использование нелетальных возможностей противоборства». Данные рекомендации уже успешно претворяются в жизнь. Например, в США особое внимание уделяется созданию коллективных и индивидуальных моделей поведения представителей высшего и среднего звена государственного и военного руководства, в частности составление психологических портретов на руководителей. Воздействие на политических и военных лидеров, а также на руководителей (наиболее заметных представителей) СМИ, культуры и искусства противостоящей стороны считается важным аспектом информационного противоборства и ПсО. 

Kulturkampf (нем. борьба между культурами), как ее называет М. Либики, не являясь формой вооруженного противоборства, в прямом понимании этого слова, ставит своей задачей культурную экспансию, которая также облегчает применение психологического оружия и, что самое главное, позволяет более точно прогнозировать результаты этого применения (еще один прием, повышающий эффективность применения). 

Внимание аналитиков сейчас сосредоточено не только на способах планирования и проведения ПсО, но и на трудностях и ограничениях при их проведении, так У. Боудиш указывает на такие трудности при проведении психологической войны, как: 

- необходимость планирования и развертывания на длительный срок времени; 

- неполная информация, поступающая от разведывательного сообщества; 

- трудности координации между военными и гражданскими информационными агентствами, что дает время противнику на развертывание контрпропаганды; 

- недостаток квалифицированного персонала – лингвистов, разбирающихся в культурном, политическом, экономическом, социальном и идеологическом состоянии противника; 

- законы войны; 

- доступность потенциальной целевой аудитории. 

«Победить противника, не сражаясь» 

Главной отличительной чертой конфликтов нового поколения стало стремление к интеллектуальному доминированию, в отличие от конфликтов прошлого, когда преобладало физическое доминирование. Стремление «победить противника, не сражаясь» или лишить его возможности и желания сопротивляться, привело к усилению роли такой формы ИВ, как блокирование или направление экономической информации в необходимое русло для получения экономического доминирования. Применение подобной формы борьбы можно сравнить с применением стратегической дезинформации в открытом военном конфликте. К сожалению, вопросы применения манипулирования с экономической информацией не нашли достаточного отражения в исследовательской литературе. Поэтому здесь будет приведена точка зрения только М. Либики на эту проблему. Он считает, что объединение методов информационной и экономической войны приводит к появлению таких двух форм борьбы, как: блокирование экономической информации и информационный империализм. Если первая из этих форм присутствовала во все времена и сейчас получила дополнительные возможности для применения, связанные с получением информации в реальном режиме времени, то – вторая присуща только современной эпохе. 

Так же, как на заре ХХ века объединение финансового и промышленного капиталов привело к появлению экономического империализма (см. работу В.И. Ленина «Империализм, как высшая стадия развития капитализма»), так сейчас на заре ХХІ века, присоединение к ним информационного капитала привело к появлению информационного империализма. Не являясь в полной мере формой борьбы, также как и kulturkampf, информационный империализм облегчает борьбу за экономическое доминирование транснациональным корпорациям, которые все больше теряют национальную окраску. С учетом всего сказанного хотелось бы отметить, что в США среди угроз ставятся на первое место отнюдь не информационные риски, с которыми может столкнуться государство в ближайшем будущем, а недофинансирование науки и образования (2-е место среди угроз после применения оружия массового поражения). «К 2015 году образование станет определяющим фактором для достижения успеха». Думаю, что было бы правильнее применить термин «интеллектуальный империализм», а не «информационный империализм». 

Важным аспектом ИВ, на который также необходимо обратить внимание, является стремление, если не «монополизировать информационное пространство», то получить в борьбе за него решающее превосходство. Реализация данной задачи является основополагающей при информационном противоборстве с противостоящей стороной. Для характеристики этого процесса зарубежные аналитики используют термины: «информационное превосходство» или «информационное доминирование». Они считают, что его можно определить, как способность собирать, обрабатывать и распространять (термин «манипулировать» также встречается - Авт.) информацию, достаточную для получения политического, военного или экономического доминирования. Примером может служить создание в Китае концепции «информационного контроля», которая полностью отвечает данным требованиям. 

В России развитию нормативной правовой основы обеспечения информационно-психологической безопасности уделяется достаточно большое внимание. Например, подготовлены и активно обсуждаются в комитетах Государственной Думы Российской Федерации, проекты федеральных законов «Об информационно-психологической безопасности» и «Безопасности психосферы» существует «Доктрина информационной безопасности России». 

Под информационно-психологической безопасностью понимается состояние защищенности граждан, отдельных групп и социальных слоев, массовых объединений людей и населения в целом от негативных информационно-психологических воздействий. 

Данными вопросами занимаются Академия национальной безопасности (СПб), Институт системного анализа РАН, Институт медико-психологических проблем, Институт психологии РАН, МГУ и др. Проведены конференции «Проблемы информационно-психологической безопасности» в 1995, 1996 и 1997 г.г., «Информационно-психологическая безопасность избирательных кампаний» 1999 г. 

Можно с уверенностью можно сказать, что применение манипулятивных форм воздействия в информационном пространстве с течением времени будет становиться все более интенсивным. Причиной тому служат кризисные ситуации, количество которых со временем не просто сохранится на прежнем уровне, но будет возрастать. При этом применение прямого физического воздействия в мире с высокой степенью экономической зависимости друг от друга, становится действительно крайней мерой. Да и в целом урегулирование кризисных ситуаций перестало предполагать обязательное применение силы. 

В заключении хотелось бы привести отрывок из введения к секретному документу британской разведки СИС (SIS) № 2279/НВ от 17.02.1959 г., в котором впервые были сформулированы стратегические основы ведения психологической войны: «На заре века престарелый маршал Лиотэ – предводитель французских колониальных войск в Марокко и Алжире – направлялся со свитой во дворец. Был полдень, нещадно палило африканское солнце. Изнывавший от жары маршал распорядился обсадить дорогу деревьями, которые давали бы тень. «Но ведь деревья вырастут только через пятьдесят лет», – заметил один из приближенных. «Именно поэтому, – прервал старик, – работу начните сегодня же».